Теория революций XXI века (на примере украинской революции 2014 года)
В прошлом революции носили классовый, религиозный или этнический характер, объединяя людей со сходными социальными позициями для политической борьбы. Сегодня революции делаются людьми разных классов, разных национальностей и разных вероисповеданий, которые плечом к плечу противостоят некоему общему для них злу. Противостоят настолько решительно, что для них становится необходимым быстрое изменение, а не эволюционное развитие.
Но что же объединяет воедино представителей столь различных социальных групп? И как такое объединение становится возможным?
В отличие от наших предков из прошлых веков, каждый современный человек имеет не одно-два-три, а десять-двадцать-тридцать оснований для самоидентификации. Самоидентификация — это определение самого себя человеком в данный момент времени, его более или менее осмысленный ответ на вопросы «Кто я?» и «Кто мы?». В зависимости от понимания и интерпретации ситуации и от информационного контекста, одна из этих самоидентификаций может выдвигаться на передний план и занимать доминирующее положение. Например, в какой-то момент человек может описать себя как русскоговорящий житель Латвии, а в следующий момент он, получив звонок от дочери, описывает себя как заботливый отец, через несколько минут он может стать покупателем в магазине, а выйдя из магазина и встретив своего коллегу, может стать славным веселым парнем. И все эти самоидентификации перетекают друг в друга, не мешая человеку ощущать себя целостным и единым. По сути, самоидентификации — это временные модели самого себя, которые создает каждый из нас.
Технология революций XXI века работает именно с самоидентификацией современного человека. Первый шаг состоит в том, чтобы зафиксировать нужную самоидентификацию.
Первый шаг технологии современных революций — фиксирование самоидентификации
Самоидентификация зависит от понимания и интерпретации ситуации и от информационного контекста. Значит, чтобы зафиксировать нужную самоидентификацию надо не дать вниманию человека сконцентрироваться на чем-то другом, постоянно поддерживая важность той ситуации, того информационного контекста, в котором нужная самоидентификация выступает на первый план и доминирует над остальными вариантами. В Украине уже дважды была создана ситуация «майдан», находясь в которой каждый человек чувствовал себя «присоединившимся к протесту», это и была самоидентификация майдана. Ритуалы и быт майдана надежно фиксируют внимание участников: ритмичные удары, сжигание покрышек (лишенное смысла до тех пор, пока не потребовалась дымовая завеса, но продолжавшееся в течение всего майдана), почти сакральное отношение к украинскому языку (в быту — часто русский, но по вопросам политики или в массовых мероприятиях — только украинский), молитвы, слоганы и речи на сцене майдана и т.д.
Все это давало участникам возможность самоидентифицировать себя как протестующих, как борцов за будущее счастье и т.д.
Второй шаг технологии — расширяющаяся самоидентификация, — воронка, вовлечение. Все, у кого самоидентификация отлична от «нашей» получают статус врагов или непробудившихся.
Расширение самоидентификации происходит в двух направлениях.
Во-первых, строится псевдологическая цепочка в стиле «если ты против власти, ты за Украину», «если ты на майдане, значит ты хороший человек», «если ты борешься с «Беркутом», ты однозначно делаешь правое дело», «если ты участвуешь в штурмах зданий, ты помогаешь общему делу». То есть постепенно самоидентификация протестующего превращается в самоидентификацию человека, которому многое дозволено, теперь он, будучи протестующим, имеет право применять оружие, применять силу, совершать противоправные действия, и даже действия, противоречащие общечеловеческой этике».Такое расширение самоидентификации характерно для всех революций прошлого. Разница в том, что в современных революционных движениях эта операция на сознании проводится с совершенно разными людьми, из разных слоев общества, имеющих совершенно разные убеждения, то есть не объединенных ничем, кроме самого факта нахождения в данной ситуации здесь и сейчас.
Во-вторых, в самоидентификацию протестующих вовлекается все большее количество людей, даже не находящихся на майдане, а смотрящих ТВ, читающих новости в Интернете, сочувствующих, — люди начинают финансировать майдан. Каждый хочет чувствовать себя причастным к делу борьбы и протеста. И каждый получает право на совершение действий, которые счел бы для себя невозможным еще месяц-два назад. Так происходит расширение революции.
А все, кто имеет другую самоидентификацию, — получают статус врагов или непробудившихся. Так в общественном сознании формируются стороны революционного конфликта: носители революционной самоидентификации и их противники, те, против кого направлен протест. В число противников также постепенно добавляются все новые персонажи, так революционная воронка постепенно начинает формировать в сознании людей модель общества, разделенного на два лагеря.
Третий шаг современных революций — тотальный отказ обсуждать цели движения с участниками революции и с обществом
Если в начале XX века социал-демократы в Российской Империи должны были создать множество кружков для внедрения в массовое сознание идей социализма и коммунизма, в XXI веке сценаристы революций вообще не озабочены идеологической работой, а также построением целевого состояния общества. Они работают только с самоидентификацией, и снисходительно улыбаются на вопросы о конечной цели. Они всячески подчеркивают, что раз столько людей вместе участвуют в протестном движении, значит, это однозначно имеет смысл, и все эти люди — единомышленники, которые направляют усилия для достижения одной и той же социальной цели, которая ясна и безо всяких обсуждений: «Банду геть!», «Слава Украине!» и так далее. Вопросы о том, какое общество мы хотим строить, признаются слишком уж теоретическими, нет ни времени ни желания обсуждать их, потому что надо возить покрышки на майдан, обеспечивать людей лекарствами и так далее, — вот они важные практические задачи, решение которых однозначно помогает нашему движению. А о стратегии и целях пусть думают наши лидеры, видите, какие они у нас замечательные!?
Четвертый шаг современных революций — это создание ситуации жесткого противостояния (как с помощью провокаторов, так и за счет прямого подкупа политических противников с целью получить повод и причину для усиления агрессии)
Этим занимаются как носители революционной самоидентификации, так и их прямые оппоненты, правда, по разным причинам. Усиление революционного конфликта, изменение формы противостояния на более жесткую и агрессивную является главнейшим условием сохранения самоидентификации протестующих и поддержания модели общества, разделенного на два лагеря. Поэтому всякий раз, когда конфликтное противостояние сглаживается и исчерпывает себя, либо с той, либо с другой стороны возникают провокации, вновь обостряющие конфликт. Со стороны лидеров революции это шаг вполне осознанный, поскольку они заинтересованы в эскалации конфликта. А вот со стороны противников революции (например, государства) — это часто ошибочный шаг, поскольку государство, осуществляя эскалацию революционного конфликта, надеется либо дискредитировать революционеров либо победить их в силовом противостоянии. Эти ошибки дорого обходятся. Наилучший способ уменьшить накал революционного конфликта для противников революции — это, конечно же, тотальное изменение тех основ своей политики, которые мотивируют и вдохновляют протест. Но часто они не могут этого сделать, поскольку не являются управленцами и политиками в полном смысле этого слова, и у них сохраняется надежда, что они надежно защищены от революционного гнева. Кроме того, им кажется, что сохраняя свои позиции и теряя гибкость, они следуют своим принципам.
Когда конфликт обостряется до максимума, происходит переворот, и те, кто был у власти, оказываются изгнанными. И теперь революционная ситуация начинает переворачиваться: пришедшие к власти новые лидеры оказываются перед необходимостью решать задачи, с которыми не справились лидеры свергнутой власти.
После смены власти модель общества, разделенного на два лагеря, сама собой преобразуется в модель многовекторного общества
С одной стороны, у революции по-прежнему есть сторонники и противники, с другой начинает возвращаться та изменчивость самоидентификации, которая в начале революционного процесса была зафиксирована. Некоторые протестующие становятся убежденными противниками пришедших к власти революционных лидеров. Первоначальная ясность революционного противостояния «мы — они» затуманивается, и сознание людей оказывается в большей степени подвержено манипулятивным техникам. В частности, можно подменить позиции, находящиеся в конфликте, за счет информационного воздействия. Например, можно сформировать новое основание для разделения общества на два лагеря, вместо «за революцию — против революции» можно дать основание «русскоговорящие — украиноговорящие», и даже средствами пропаганды сделать вид, что изначально суть протеста была именно в этом, а не в каких-то там протестах против коррупции и рейдерства представителей правящей семьи. На деле общество полностью теряет ориентиры, постепенно погружается в хаос, самоидентификация людей плывет и меняется, одни хотят в Европу, другие — в Россию, одни — за отсутствие языковой политики на уровне государства, другие -за всеобщую украинизацию, одни — за реформы в стиле Грузии, другие — за сильную центральную власть, а сила протеста нарастает, правда, уже в рассеянном и многовекторном виде, — иными словами, система становится настолько сложной, что управлять ею без соответствующего опыта и высокой степени осознанности становится невозможно. Пришедшие к власти лидеры революции, не имеющие большого управленческого опыта управления бурно происходящими изменениями, не искушенные в методах пропагандистской работы, задавленные множеством срочных задач обеспечения жизнедеятельности страны, начинают совершать ошибки, делают абсурдные заявления, реагируют на каждую ситуацию вместо того, чтобы строить стратегию и вести за собой, — в итоге теряют авторитет, их влияние на ситуацию резко уменьшается, и внешние силы получают шанс делать на территории страны все, что посчитают нужным.
Невозможно управлять системой, которая сложнее, чем система управления ею
Итак, сначала за счет фиксирования на долгий период времени нужной самоидентификации формируется монопозиция, разделяемая всеми, кто против существующих порядков в обществе, затем она вовлекает в себя больше людей и ее отражением становится контрпозиция, а модель общества становится двухполюсной. Когда революционеры приходят к власти, общество снова становится многовекторным и полипозиционным. Революция, основанная на самоидентификации протестующих, успешно завершилась сменой власти. Но теперь, чтобы управлять усложнившейся ситуацией, необходимо использовать самые современные технологии управления, в том числе усложнять сознание управленцев, повышая степень осознанности и осмысленности их решений и действий.
Подробнее об этом можно прочесть в нашей книге «Сознание: инструкция пользователя»
Если не усложнить систему управления и сознание управленцев и одновременно с этим не начать генерировать стратегически и тактически выверенные действия, направленные не на реагирование, а на опережение и формирование ситуации, страна скатится в хаос и окажется разделенной на части.